Призраки с Дженни танцуют в чертогах былых королей…

Уже в который раз мы собираемся, чтобы исследовать такое загадочное явление, как silent letters. The Independent определяет их так: буквы эти — призраки былого. И в самом деле, то, что сейчас вызывает недоумение, когда-то было обыденным. Нам же остаётся лишь разглядывать бледные тени.

Вот такие слова, как night, neighbour, eight; давным-давно при помощи gh- записывали звук /x/, а ныне? Пусто, нет там ни /g/, ни /h/. Где-то звуки пропали бесследно, как в примерах выше, где-то превратились в /f/. Поэтому одновременно существуют и tough, и though. Что удивительно, мутировали и совершенно невинные слова, к примеру, delight записывать стали именно так because reasons, в старофранцузском такого беспредела не было. У коллег уже была статья про «сложилось исторически»; глаз уже дёргается от таких тезисов, но ничего не поделаешь, язык людей не спрашивает, как ему развиваться.

Есть, впрочем, и то, что скорее «хорошо сохранилось», например, возникший под фламандским влиянием ghost (что иронично, ибо «призрак») или ghastly, правописание которого породила путаница с ghost. В неплохом виде дошли до наших дней всевозможные spaghetti, ghetto. Объединяет их всех то, что gh- там либо в начале слова, либо в начале слога, а также тот факт, что произносим мы только /g/ и больше ничего.

Интересно, какие призраки останутся от языка теперешнего?